А я иду по белому зимнему ковру,
Шморгая покрасневшим носом,
В куртке подчеркивающей полноту,
Нынче, не пользующуюся спросом.
Во рту, за щекою, леденец с эвкалиптом,
Веду себя, словно, малый ребенок, нудя,
А все потому, что в мире, богом забытом,
Я одно точно знаю – Ты любишь меня.
И когда мои перчатки намокнут от снега,
Ты снимешь и дашь мне, молча, свои,
А когда я шлепнусь, на попу, с разбега,
Меня поднимут замершие руки твои.
От того я иду по заснеженной улочке,
Ни на миг, ладошки твоей не отпуская,
В подчеркивающей полноту курточке,
С сухими перчатками и Тебе улыбаюсь.
Ты смотришь светящимся взглядом,
А я целую руки твои и на ушко шепчу,
-Мне ничего больше в жизни не надо,
Только бы вечно держаться за руку твою.
Шморгая покрасневшим носом,
В куртке подчеркивающей полноту,
Нынче, не пользующуюся спросом.
Во рту, за щекою, леденец с эвкалиптом,
Веду себя, словно, малый ребенок, нудя,
А все потому, что в мире, богом забытом,
Я одно точно знаю – Ты любишь меня.
И когда мои перчатки намокнут от снега,
Ты снимешь и дашь мне, молча, свои,
А когда я шлепнусь, на попу, с разбега,
Меня поднимут замершие руки твои.
От того я иду по заснеженной улочке,
Ни на миг, ладошки твоей не отпуская,
В подчеркивающей полноту курточке,
С сухими перчатками и Тебе улыбаюсь.
Ты смотришь светящимся взглядом,
А я целую руки твои и на ушко шепчу,
-Мне ничего больше в жизни не надо,
Только бы вечно держаться за руку твою.
Комментариев нет :
Отправить комментарий